Спящая красавица.
Начнем с того, что "летаргическая" сказка названа у Перро несколько по-другому – "Красавица в спящем лесу" – что, согласитесь, точнее передает ее волшебную атмосферу. Во-вторых, большинство пересказов сказки обрывается на моменте пробуждения и свадьбе, в то время как в оригинале влюбленной паре предстоит еще нелегкое испытание в виде свекрови-людоедки, желающей закусить внучатами. Если же в сказке все заканчивается поцелуем – то у вас в руках вариант не Перро, а упомянутых братьев Гримм.
На этом различия между французским и немецким каноном не заканчиваются. Например, в версии Гримм после злополучного укола принцессы засыпают все жители королевства, в то время, как у Перро король и королева, как и положено ответственным царствующим особам, продолжают бодрствовать, хотя до пробуждения дочери, естественно, не доживают.
К тому же целью месье Шарля была своеобразная раскрутка фольклорных сюжетов в среде знати, поэтому он старательно очищал их от всего грубого и вульгарного, стилизовал под куртуазную литературу и наполнял приметами своего времени. Манеры героев, их одежда и трапезы превосходно отражали дворянство XVII века.
Так, в "Спящей красавице" людоедка требует подавать ей мясо детей неизменно "под соусом Роббер"; принц, разбудивший красавицу, замечает, что одета она старомодно ("воротник у нее стоячий"), а сама разбуженная обращается к принцу тоном томной капризной дамы ("Ах, это вы, принц? Вы заставили себя ждать").
"Он был в большем смущении, чем она, и поэтому не должно удивляться: у нее было время подумать о том, что она скажет…".
Кстати, мало кто помнит, что принц у Перро отнюдь не бросился вульгарно целоваться. Обнаружив принцессу, он "приблизился к ней с трепетом и восхищением и опустился подле нее на колени". Да и после пробуждения наша героиня и ее галантный кавалер не делали ничего предосудительного, а четыре часа говорили о любви, пока не перебудили весь замок.
Чтобы ввести народные сказки в высший свет, мало было облагородить их стиль и антураж. Нужно было доказать, что фольклор несет в себе и нравоучительное начало, тот "добрым молодцам урок", про который писал Пушкин. И, хотя я не очень люблю прямолобое морализаторство, понятно, что подобный шаг для Перро необходим.
"Я мог бы придать моим сказкам большую приятность, если бы позволил себе иные вольности, которыми их обычно оживляют; но желание понравиться читателям никогда не соблазняло меня настолько, чтобы я решился нарушить закон, который сам себе поставил – не писать ничего, что оскорбляло бы целомудрие или благопристойность".
(Ш. Перро)
В результате, каждую сказку Перро, подобно басням, снабжал одной (а иногда и двумя) поэтическими моралями. Правда, эти морали обращены в основном к взрослым читателям – они изящны, игривы, а порой, как говорится, имеют "двойное дно".
Даже там, где героине "Спящей красавицы" самим роком суждено уколоть руку веретеном, Перро не упускает случая пояснить, что это случилось и потому, что принцесса "отличалась… некоторым легкомыслием". А в заключительной морали осторожно критикует стремление дам побыстрее выскочить замуж:
"Немножко обождать,
чтоб подвернулся муж,
Красавец и богач к тому ж,
Вполне возможно и понятно.
Но сотню долгих лет,
в постели лежа, ждать
Для дам настолько неприятно,
Что ни одна не сможет спать…".
Сами же истоки сюжета "Спящей красавицы" теряются в глубинах Средневековья. Одна из древнейших обработок принадлежит итальянцу Джамбаттисте Базиле, опубликовавшем в 1636 году один из первых (хотя и не столь эпохальных, как "Сказки матушки Гусыни…") сборников сказок "Пентамерон" (видимо, как ответ знаменитому "Декамерону"). Стоит сказать, что этот вариант "Спящей красавицы" ныне звучит не менее скабрезно, нежели россказни Бокаччо. Героиню у Базиле зовут Талия.
Начинается сказка достаточно традиционно – со злого проклятия колдуньи и снотворного укола веретена. Правда, далее с принцессой особо не возятся, сажают ее на трон и помещают в заброшенную лесную избушку. Спустя время, как и положено, на избушку натыкается охотящийся чужеземный король, но обнаружив спящую красотку, он ведет себя совсем не куртуазно… По сути, он с точностью последовал известному пошловатому анекдоту ("– А с поцелуем торопиться не будем…"), то есть, попросту изнасиловал ничего не подозревающую принцессу (ах, извините, в сказке написано – "собрал плоды любви") и укатил восвояси. "Опыленная" красотка тихо забеременела и спустя положенный срок разродилась двойней. Волшебный "наркоз" оказался настолько силен, что она проснулась не от родов, а лишь тогда, когда малыш по ошибке начал сосать ее палец и отравленный кончик веретена выскочил. А тут и король решил вновь за "плодами любви" наведаться.
Увидев Талию с детьми, он наконец-то… влюбился, и стал проведывать их чаще. А так как наш герой был мужчиной женатым, его жена, заподозрив измену, поймала Талию с детьми и приказала из детишек котлетки мясные для муженька сделать, а любовницу в огонь бросить. Ясное дело, повар детишек пожалел, ягненка подсунул, а в итоге вместо Талии на медленном огне спалили злобную жену. Далее – полный катарсис и забавная мораль: "Некоторым всегда везет – даже когда они спят".
Думаю, теперь вам ясно, насколько "облагородил" сказку Шарль Перро. Образ вечно юной девы в летаргическом сне, ожидающей возлюбленного, оказался настолько привлекателен, что постоянно кочевал по литературе в разных обличьях. Достаточно вспомнить народную сказку "Белоснежка", "Спящую царевну" В. Жуковского, "Мертвую царевну и семь богатырей" А. Пушкина, песню группы НАУТИЛУС "Утро Полины" и многое-многое другое.
"Под горою темный вход.
Он туда скорей идет.
Перед ним во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном".
(А. Пушкин "Сказка о мертвой царевне…")
"…Сонные глаза ждут того, кто войдет и зажжет в них свет,
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет…
И все эти годы я слышу, как колышется грудь,
И от ее дыханья в окнах запотело стекло,
И мне не жалко того, что так бесконечен мой путь –
В ее хрустальной спальне постоянно светло…".
(И. Кормильцев "Утро Полины")
Шарль Перро долгое время жил в замке Бретей (в 35 км от Парижа). Об этом нам напоминают 50 восковых фигур, воспроизводящих сюжеты знаменитых сказок.
"…И если мрак пещеры
Сумел ты победить,
Служенью КОРОЛЕВЕ
Посвящаешь жизнь.
Готов? – Не готов, вот видишь,
Ведь мы не из тех времён
К ней легче прийти, чем быть с ней,
Наверно, такой закон.…
Ну что ж, мечты высокие
Оставим дуракам
Пусть спит себе, спит красотка,
Каких уже нет века.
И всё же… в гробу хрустальном,
На золотых цепях
Лежит Королева тайны
С рубином в волосах".
(С. Аксененко "Королева")
Золушка
Золушка.
Если "Красная Шапочка" пошла в народ в основном в оптимистической версии братьев Гримм, то "Золушку" предпочли все-таки французскую. И все по той же причине: слишком уж кровавой вышла сказка у знаменитых братьев. И не мудрено: в отличие от Перро они старались по возможности меньше вмешиваться в народные сюжеты.
Сам образ Золушки у Гримм в целом традиционен: она так же трудолюбива, добра и скромна, как и в сказке Перро. Правда, героине помогает не крестная, а настоящая мать. Помогает, естественно, через посредника: на ее могиле вырастает дерево, в ветвях которого живет белая птичка, исполняющая желания.
Знаменитые башмачки в варианте Гримм – золотые. Впрочем, и у Перро они сначала были далеко не хрустальные, а отороченные мехом. Некоторые считают, что этим мехом был знаменитый русский соболь, и в переводах пишут "соболевые башмачки". Однако случилось так, что со временем слово "vair" ("мех для оторочки") по принципу испорченного телефона преобразовалось в "verre" ("стекло"). В результате удобная и мягкая обувь превратилась в изысканные на слух, но совершенно садистские на практике "хрустальные башмачки". Золотые, впрочем, не намного удобнее.
Зато у Гримм значительно логичнее выглядит мотив побега Золушки с бала. Красавица здесь испугалась не боя часов, а попыток принца выяснить, чья же она дочь. Когда же в семью Золушки заявляется гонец с туфельками, вредным сестрам удается-таки их примерить, ради чего одна из них… отрубает себе палец, а вторая – пятку! Однако обманщиц разоблачают два голубя, напевающих:
"Погляди-ка, посмотри,
А башмачок-то весь в крови…".
На этом злоключения сестер не заканчиваются. Если в куртуазном повествовании Перро Золушка их не только прощает, но и устраивает их личную жизнь ("…выдала замуж за двух знатных придворных"), то у "народников" Гримм расправа над притеснителями героини неизбежна.
"А когда пришло время свадьбу справлять, явились и вероломные сестры – хотели к ней подольститься и разделить с ней ее счастье. И когда свадебное шествие отправилось в церковь, старшая оказалась по правую руку от невесты, а младшая по левую; и выклевали голуби каждой из них по глазу. А потом, когда возвращались назад из церкви, шла старшая по левую руку, а младшая по правую; и выклевали голуби каждой из них еще по глазу".
Вот такая сказочка, милые ребятишки...
Кстати, в последние годы в СМИ кочует информация о том, что самая древняя версия Золушки появилась из-под пера китайского писателя IX века Чуань Ченши. Мол, у него есть и мачеха, и меховые башмачки, и муж-император в награду. Тут и миниатюрная ножка героини (один из китайских канонов женской красоты) как нельзя кстати.
Как бы то ни было, "Золушка" все равно будет неизменно ассоциироваться с Шарлем Перро, как "Белоснежка" – с братьями Гримм.
И вот уже более трех веков этот с виду нехитрый сюжет служит источником вдохновения и утешения миллионам женщин планеты Земля. В глубине души каждой из них таится надежда, что они найдут своего "принца", несмотря на все жизненные неприятности.
Кинофильмы "Красотка" и "Веселые Ребята" — одни из бесчисленных примеров вечности сюжета "Золушки" в нашей культуре.
Опросам, конечно, можно и не доверять, но в том, что сюжет "Золушки" признали самым популярным за всю историю человечества, много правды. Особенно буйным цветом он расцвел в эпоху капитализма как прекрасная иллюстрация воплощения "американской мечты". И Шарль Перро, будь он жив, мог вполне справедливо требовать авторские отчисления за любую "мыльную оперу" и мелодраму, в которых непрестанно эксплуатируется эта заветная мечта любой женщины.
Анекдот:
Пустил отец-султан по стране гонцов с хрустальной туфелькой маленького размера.
– Кому туфелька придется впору, та и есть невеста моего сына, – объявил.
И пришлась туфелька впору 1234 юным девушкам, которые вскоре и стали женами счастливого наследника султана.
И еще. Не так давно я читал, что эта прославленная сказка вкупе с "Белоснежкой" подверглась остракизму со стороны каких-то оголтелых феминисток. "Вина" этих произведений заключалась якобы в том, что они учат девочек тому, что "красивым быть выгодно". Подобное утверждение не только звучит идиотски, но и совершенно неверно по отношению к сказке. Замарашка-падчерица, на которую никто не обращает внимания, отличается от своих сестер (отнюдь не уродин) не объемом груди и талии (хотя, конечно, она "потенциально" красива), а именно скромностью, терпением, добрым сердцем и истинно куртуазной учтивостью (недаром на балу Золушка подсаживается к сестрам, осыпает их любезностями и делится "апельсинами и лимонами, которые дал ей принц"). Красота – это, скорее, волшебный Дар – внешнее вознаграждение за внутренние (в случае Перро – куртуазные) достоинства. Кстати, это подметил и психолог Э. Берн.
Кадр из знаменитого советского кинофильма "Золушка", снятого по сценарию Е. Шварца и с Я. Жеймо в главной роли.
"Поучения, которыми Шарль Перро сопроводил историю Золушки, были, на наш взгляд, Родительскими предписаниями. Автор говорил о счастливом даре, который больше, чем красота лица; обаяние этого дара превосходит все другое. Именно это и дала Золушке фея. Она так заботливо ее наставляла, так обучала благородным манерам, что Золушка стала королевой".
(Э. Берн, "Люди, которые играют в игры")
Красная шапочка
Красная шапочка.
"Волк бы остался жив, если бы не заговорил в лесу с девочкой в красной шапочке".
(Анекдот.)
"Красная Шапочка" – хороший пример той путаницы, которая может возникнуть вокруг разных версий народных сказок. Часто под обложкой детских изданий "Сказки Ш.Перро" можно встретить оптимистичный вариант, где Шапочку с бабушкой извлекают из брюха волка бравые дровосеки, хотя подобная развязка присутствует не у Перро, а у братьев Гримм. У Перро же на самом деле – все умерли, а волк торжествует, вот и берегут издатели детскую психику вопреки авторским правам.
Впрочем, если уж касаться детской психики (и авторских прав), то в оригинальной счастливой развязке братьев Гримм добро победило прямо-таки с недетской жестокостью. Распоротым брюхом злоключения волка не заканчиваются. "Добрая девочка" посоветовала набить волку живот камнями и зашить (даже сама натаскала для этого материал). Детские пересказы об этом, конечно, снова умолчали.
Насчет истоков самого сюжета доверимся чете цюрихских букинистов Вальдманов, много лет собирающей всевозможные экспонаты, имеющие отношение к "Красной Шапочке". Так вот, Вальдманы утверждают, что самый древний вариант сказки относится к XV веку. Судя по всему, он еще мрачнее, чем версии Перро и Гримм. Там волк съедает не только бабушку, но еще и полдеревни, а героиня, посыпав голову пеплом, объявляет серому разбойнику настоящую вендетту. В итоге она заманивает убийцу в яму с кипящей смолой.
Вскоре сюжет изменился, и в ловушку стал заманивать уже волк, красноречиво играющий роль коварного мужчины-соблазнителя. А жертва, соответственно, обзаводится кокетливой красной шапочкой.
Многие из тех, кто пытается попрактиковаться на разборе сказок, часто недоумевают – почему волк не съел Шапочку еще в лесу? Да потому, что, учитывая заложенную в сказке аллегорию, это было бы убийством "на людях" (Перро так и пишет: "…в лесу были дровосеки"), а не коварством. Цель волка – обмануть, приблизиться к жертве, выдав себя за близкого человека. Развязка наступает, лишь когда "потерявшая бдительность" героиня внезапно нащупывает у "милой бабушки" зубки, и преступник оказывается полностью раскрыт.
На второй вопрос – почему это Шапочка лезет к бабушке в постель? – ответить тоже можно. Во-первых, в те времена семьи простолюдинов нередко спали все в одной постели, а во-вторых – учитывая роль волка-соблазнителя, постель выглядит в сказке вполне органично.
Это окончательно подтверждает и мораль самого Перро:
"Детишкам маленьким
не без причин
(А уж особенно девицам,
красавицам и баловницам),
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, –
Иначе волк их может скушать.
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные,
Что, сладко источая лесть,
Девичью охраняют честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по темным закоулкам…
Но волк, увы, чем кажется скромней,
Тем он всегда лукавей и страшней!".
Кстати, на ранних рисунках Красная Шапочка – вполне оформившаяся девица, а отнюдь не та пухлощекая малышка, которую нарисовал Г. Доре в пуританском XIX веке. Сексуальный подтекст сказки приобрел особую популярность во времена фрейдистских толкований. А уже цитируемый нами Э. Берн усмотрел в сюжете даже… женский заговор против волка. Это, конечно, имеет смысл только в версии братьев Гримм.
"Если брать результат таким, каков он есть на самом деле, то все в целом – интрига, в сети которой попался несчастный волк: его заставили вообразить себя ловкачом, способным одурачить кого угодно, использовав девочку в качестве приманки. Тогда мораль сюжета, может быть, не в том, что маленьким девочкам надо держаться подальше от леса, где водятся волки, а в том, что волкам следует держаться подальше от девочек, которые выглядят наивно, и от их бабушек. Короче говоря: волку нельзя гулять в лесу одному. При этом возникает еще интересный вопрос: что делала мать, отправив дочь к бабушке на целый день?".
(Э. Берн "Люди, которые играют в игры")
Синяя борода
Синяя борода.
Если спящие красавицы, Красные Шапочки и Золушки – персонажи исключительно сказочные, то на роль прототипа Синей Бороды претендуют как минимум два кандидата.
"Мне нынче труден мой урок.
Куда от странной грёзы деться?
Я отыскал сейчас цветок
В процессе древнем Жиль де Реца…
И, верно, дьявольская страсть
В душе вставала, словно пенье,
Что дар любви, цветок, увясть
Был брошен в книге преступленья…".
(Н. Гумилев)
Итак, представляем вашему вниманию первого кандидата – барона Жиль де Ре (де Реца). Именно про него нянюшка рассказывает юной Анжелике (той, что "маркиза ангелов"), потрясающие воображение "страшилки" о том, как в темных подвалах замка Тюффон доблестный барон всячески сексуально издевался над бессчетным множеством невинных детей, убивал их, а некоторых даже приносил в жертву сатане. Когда в 1440 году Жиля де Ре сожгли как колдуна, многие его родственники и знакомые, мягко говоря, опешили. Хронист XV века писал: "До этих событий он был гораздо более знаменит как доблестнейший из рыцарей".
А то! Жиль де Ре – бесстрашный герой Столетней войны, соратник самой Жанны Д’Арк (кстати, единственный, кто попытался освободить Орлеанскую Деву, но опоздал), получивший в 25 лет титул маршала из рук короля Карла VII. И вот какой позорный конец!
Правда, говорят, что влезший в долги барон действительно баловался алхимией, пытаясь произвести из свинца золото и поправить свое благосостояние. Золота он, разумеется, не добыл, да еще со своими кредиторами (в том числе из среды церковников) обращался грубо. За дело взялась инквизиция, а дальше шло как по маслу – пытки, "чистосердечное" признание в убийстве 140 детей и поклонении дьяволу, в результате чего (как поощрение за откровенность) барона перед сожжением "милостливо" удушили. Так и пошла гулять в народе молва о страшном бароне. Его наградили синей бородой, а невинно убиенных детей заменили невинно убиенными женами (к слову, барон был женат всего один раз, и то по расчету).
Однако, есть в этой леденящей кровь истории некоторые несоответствия. Во-первых, трупов младенцев в подвалах замка никто не находил и суду не предъявлял. Во-вторых – вся судебная комиссия была сплошь и рядом враждебно настроена к подсудимому. В-третьих – в результате этого судилища герцог Бретанский – главный кредитор барона – получил почти все его земли и недвижимость. И наконец – в руках инквизиции можно сознаться в чем угодно. Историки уже давно подозревали, что вся расправа над Жилем де Ре сфабрикована недругами. И в 1992 году специальная комиссия в Люксембургском дворце пересмотрела "дело" барона и вынесла вердикт: "Невиновен". Что же – лучше поздно, чем никогда…
А вот второй кандидат на роль Синей Бороды – английский король Генрих VIII – действительно имел слабость частенько менять жен. Однажды, когда Папа римский запретил ему развод с первой супругой, король, не долго думая, сначала сменил в стране… религию (ввел англиканство, чем избавил себя от папской власти), а затем – жену. Жен он менял шесть раз, причем в двух случаях безо всякого развода: просто обвинил в измене и отсек опостылевшие головы. Ну чем не Синяя Борода?
В заключение еще один забавный факт. Как вы думаете, против чего направил острие своей морали благородный Шарль Перро в этой страшной сказке? Против мужей-деспотов и садистов? Как бы ни так!
В первой морали писатель не столько укоряет жестокого мужа, сколько подтрунивает над женской чертой – совать нос куда не следует:
"Да, любопытство – бич.
Смущает всех оно,
На горе смертным рождено.
Примеров – тысячи,
как приглядишься малость:
Забавна женская к нескромным
тайнам страсть:
Известно ведь –
что дорого досталось,
Утратит вмиг и вкус и сласть".
А во второй морали – иронизирует уже над мужьями, которыми помыкают жены.
"Коль в голове умишко есть,
Чтоб тарабарщину растолковать мирскую,
Поймешь легко – историю такую
Лишь в сказке можем мы прочесть.
Мужей свирепых нет на свете ныне:
Запретов нет таких в помине.
Муж нынешний, хоть с ревностью знаком,
Юлит вокруг жены влюбленным петушком,
А борода его будь даже пегой масти,
Никак не разберешь – она-то в чьей же власти?".
В общем, довели мужика до ручки! Кстати, именно подобная трактовка составила суть и известного сатирического советского мультфильма 1979 г., где речь идет не столько про деспотию мужей, сколько про деспотию жен.
Ужасно интересно,
Ведь где же это он
Достал такую бороду,
Убийца и пижон.
С ума сойти от ужаса,
Вот до чего замужество
Доводит бедных жен.
А дело тут не в этом,
А в том, что бородач,
Для каждой вертихвостки,
Был герцог и богач.
...Прекрасная книга о синем кошмаре
Отличный подарок супружеской паре
И каждый сюжет - побеждает добро
Написана лично французом Перро.
(песня из м/ф "Очень Синяя Борода", сл. Ю.Кима)